Катастрофа самолета с лидерами ЧВК «Вагнер»: детали расследования. Часть 1
Взрыв на борту был «слабый» и после него еще шесть км пилоты пытались спасти судно и оно находилось в воздухе. То, что очевидцы сняли на видео телефонов, стало уже разрушением самолета из-за повреждений от взрыва, спустя эти 6 км.
С вероятностью 90 % самолет был в зоне «глушилки», которая блокировала все возможные способы организовать связь у пилотов и пассажиров (по мобильным телефонам). «Черные ящики» сразу после обнаружения были изъяты ФСБ РФ и никаких профильных специалистов к их расшифровке не привлекали. Всем спецам, привлеченным к расследованию по линии авиации, дали отмашку работать без учета данных «черных ящиков». Им даже не обещают дать доступ к «ящикам» или результатам их исследований. Всем участниками следственной группы сейчас уже прямо говорят, что у расследования два варианта. Первый, - по отмашке свыше, с учетом заявления Путина о кокаине (кстати, в телах всех лиц, включая Пригожина, Уткина и других представителей ЧВК Вагнер, находившихся на борту не было обнаружено следов наркотиков и алкоголя) и гранатах, поступят данные, какими надо сделать результаты. И, второй, наиболее вероятный – все материалы навсегда будут засекречены и результаты «расследования» вообще не будут оглашены. Ну, а теперь все по порядку.
Часть 1
Из того, что удалось получить и изучить в части возможных нарушений лётных правил — у комиссии, привеченный к расследованию, имеются замечания к членам экипажа, но они незначительные. Замечания в подготовке и тренировках — были пробелы в делах, не связанных с управлением самолёта. В протоколах значится, что не была проведена аварийно-спасательная подготовка, отсутствовали продления по занятиям на тренажерах.
В аэропорту Шереметьево, в частности в ВИП-терминале А (которым пользовался самолет, перевозивший Пригожина), прибывшему на место сотруднику Росавиации запретили работать и сразу после ЧП, и позднее. К расследованию был привлечен заместитель начальника отдела Управления транспортной безопасности Росавиации Павел Тонкошкуров. Он только смог опросить сотрудников заправки и обслуживания Шереметьево. Но он не был допущен ни до средств объективного контроля (камеры, интроскопы), ни до документации кроме лицензий. Единственное, что ему по горячим следам сотрудники аэропорта успели передать — это скомканный акт досмотра самолёта Евгения Пригожина, который был найден инспектором аэропорта на полосе, где борт стоял перед вылетом. Данный документ должен был быть у экипажа в салоне, но кем-то и зачем-то был скомкан и выброшен. Странную находку тут же изъяли у Тонкошкурова сотрудники ФСБ РФ.
Самая важная часть расследования — бортовые самописцы были засекречены. И речевой, и параметрический чёрные ящики с момента их обнаружения сразу были изъяты ФСБ. Экспертам было сказано, что расследования ведутся даже в тех случаях, когда самописцы повреждены, поэтому заранее было обозначено, что в своих выводах придётся опираться на данные из других источников. Без учета самописцев. При этом, доподлинно известно, что данные устройства целы: для их обслуживания (чуть ли не для того, чтобы очистить от грязи и пыли, не для расшифровки) в ФСБ привлекались сотрудники Авиарегистра России. Но ознакомиться с содержимым категорически запретили.
Кирилл Романовский